01.09.2006 | Путешествия

Гнездо «кукушки»

Патриотизм новых переславцев складывается из деятельной любви к ржавым вагонеткам и сосредоточенному вышиванию крестиком

На повороте дороги, ведущей вдоль берега Плещеева озера в городе Переславле-Залесском, стоит неброская вывеска «Музей паровозов - 17км». Впрочем, директор музея Сергей Дорожков говорит, что слово «музей» - всего лишь «дань традиционной аббревиатуре», на самом деле среди переславских лесов скрывается настоящий Заповедник узкоколейного транспорта.

Тайна Блудова болота

Заповедник действительно скрывается – рекламой этого учреждения культуры являются лишь дорожный указатель и сайт в интернете. Асфальтовая дорога сменяется извилистой грунтовкой, ведущей через сосновый лес с зарослями черники и земляники. Через долгих три километра показываются Талицы, бывший поселок торфопредприятия на воспетом писателем Пришвиным Блудовом болоте. Сейчас почти все дома дачные – торфяной промысел накрылся в конце 1990-х. Остатки обслуживавших его узкоколейных путей стали базой для создания заповедника.

У входа на территорию музея неожиданное оживление – десяток припаркованных машин, праздная публика явно туристической ориентации.  По одну сторону от ворот на огороженной территории размещается коллекция военных автомобилей времен Второй мировой, по другую – кирпичный корпус бывшего депо. Внутри и снаружи него стоят на рельсах самые разнообразные свидетели железнодорожной истории – паровозы, танк-паровозы, мотовозы, мотодрезины, цистерны, вагонетки, снегоочистители. Визжащие дети облепили красно-белую пожарную автодрезину. Рядом стоит немецкий пассажирский вагон 1898 года выпуска, прибывший на подъездные пути Шатурской электростанции в 1945 году в качестве боевого трофея. Теперь по его деревянным скамейкам шустро прыгают трясогузки – охотятся на бьющихся в окна оводов, которых здесь обитает великое множество.

А под крышей депо скрывается самый экзотический экспонат – реконструированный ЗиМ на железнодорожном ходу, в 1960-е обслуживавший руководство транспортного управления города Балахны. «Прям как у Кустурицы», - дружно повторяют проходящие мимо туристы. 

Рядом со ржавым, столетним английским локомобилем стоит тент, под которым сидит за столом колоритный директор музея Сергей Дорожков. На вид ему не более 30 лет, виски выбриты, одет в армейские шорты и  футболку. За его спиной висит ящик для пожертвований, заменяющих здесь входные билеты. Рядом плакат: «Деньги – навоз. Сдавай на паровоз!» Директор кажется строгим и немногословным, как и подобает мужчине, неравнодушному к армейской амуниции. Но вот проходящий мимо посетитель задает Сергею пустяковый вопрос насчет устройства паровой машины, и в ответ получает неожиданно яркую и развернутую лекцию по зарубежной и отечественной истории этого изобретения. Возле него останавливаются еще несколько слушателей и кто-то задает вопрос про КПД. Тут глаза Сергея и вовсе загораются – эта тема явно любимая:

- О-о-о, КПД это политическая величина! Я вам сейчас все объясню. В школе нас учили, что это отношение работы к затратам, и если считать по номинальной мощности, то у паровой машины это будет 8-9% максимум. Но давайте вспомним, что для ее работы не нужно ничего, кроме подножного корма - воды да дров из лесу. И помимо того, что она дает крутящий момент на генератор, она еще отапливает цех и греет воду для душа. Ни один двигатель внутреннего сгорания так не сможет, так что КПД у нас с вами уже вырастает на 25-30%. А еще вспомним, что для дизельного двигателя масло и топливо нужно покупать, а воду дистиллировать. Поэтому показатели двигателя едут вниз, а КПД нашей машины поднимается до 50! Универсальная  конструкция.

Колея эта только моя

К административному шатру подваливает очередная партия клиентов: трое молодых людей желали бы прокатить своих спутниц на настоящей ручной дрезине. Их наставляет Нина Павловна, ветеран Переславской узкоколейки с сорокалетним стажем, единственный сотрудник, оставшийся при дороге после ее закрытия.

Была диспетчером, теперь приглядывает за туристами («Девушка, положь на место стрелку!») и рассказывает им известную ей не понаслышке историю дороги и музея. От нее я узнал, что дорога существует с 1920-х годов, когда вместо рельсов еще лежали деревянные брусья, а вагонетки таскали лошади.

Лет через десять появился паровоз-«кукушка», а со временем общая протяженность дороги, которая обслуживала практически все транспортные нужды района, выросла до 200 километров. В 1989 году узкоколейка первой в стране перешла в частные руки. Купившие ее предприниматели проявили интерес к железнодорожному антиквариату, познакомились с московскими энтузиастами, поисковиками и реставраторами, и в 1991 году в Талицах был организован музей. А спустя три года сюда прибыл москвич Сергей Дорожков, только что отучившийся по специальности «восстановление и ремонт вагонных конструкций». Теперь мы с ним идем вдоль длинного ряда старых, местами сильно потрепанных механизмов в сторону ремонтного цеха и Сергей вспоминает: 

- Был интерес к старой технике и было понимание того, что нужно что-то делать, ведь она уходила безвозвратно. А вместе с ней и огромный пласт истории страны. И вот я попал сюда, познакомился с ребятами, да и втянулся так, что со временем стал директором музея. С 1998-го года я и еще четверо человек живем здесь постоянно. Первую зиму на тушенке просидели, а потом обустроились, купили несколько домов, потихоньку собирается здесь такое небольшое колхозное хозяйство. По Москве скучать не приходится, потому что Москва сама сюда едет, от гостей и клиентов отбоя нету. Это поначалу было хорошо, если один посетитель в день появлялся, а сейчас доходит до 800! Музей тоже расширяется, теперь здесь не только паровозы, но и техническая база нескольких военно-исторических клубов. Технику мы собираем сами в свободное от работы время, но есть еще и коммерческие поисковые отряды, которые продают нам информацию, либо уже сами находки. Данные о местонахождении вот этого, еще не отремонтированного паровоза ВП-4 1958 года выпуска, который здесь зовут Измордованным, нам предлагали за 3000 долларов. Мы провели собственное расследование, узнали куда этот корыстный человек ездил в последнее время и следы привели нас в Мордовию. Со временем ребята объездили имевшиеся в тех краях узкоколейные дороги на лесоповалах и нашли Измордованного – он валялся на боку у развалин деревянного депо, рядом стоял покалеченный «металлоломщиками» тендер. Со временем мы организовали его вывоз, что обошлось нам в 800 долларов, теперь паровоз ждет реставрации. Всю технику мы стараемся восстанавливать до рабочего состояния.

Потому-то у нас не музей, а заповедник – реально действующий участок узкоколейной дороги, пусть и небольшой (около двух километров, остальная дорога стала нерентабельной и недавно была разобрана). Более того, наши паровозы сами зарабатывают себе на жизнь, например, снимаясь в кино. Вы могли их видеть в фильмах «Диверсант», «Ливень», «Это все о нем», несколько раз снимали что-то по Чехову.

Вскоре после этого, когда мы рассматривали свежеотремонтированный паровоз типа 157, к Сергею действительно подошел мужчина в темных очках и сообщил, что  хотел бы снимать здесь «сериал по заказу НТВ». Они обменялись визитками и воротила индустрии развлечений ушел, широко улыбаясь.

- Зря он сразу про расценки не спросил, небось не был бы такой довольный, - пробурчал Сергей. 

- Вы что, настолько избалованы предложениями? - удивился я. Все-таки не мог забыть о том, что учреждение располагается не на Бульварном кольце, а среди дремучего Блудова болота.

- Нам, откровенно говоря, хватает. – признался Сергей, - Все должно быть разумно, обогатиться можно и за один день, а потом появится дядя из налоговой. И потом, музей и не должен быть коммерческим предприятием. Мы сознательно себя не рекламируем, наплыв посетителей и без этого, как видите, достаточный. Так что мы отказались от массовых мероприятий, например, катаний на паровозах.

Мои товарищи владеют в  Переславле частными музеями утюгов и чайников, так у них вряд ли пьяные люди вдруг начнут ими кидаться, а у меня подобное происходит регулярно. Почему-то к паровозам часто влечет людей, больных на всю голову.

Если вы были на поезде Победы в Москве, то видели то же самое – есть вагоны для ветеранов и есть колоссальное количество пьяных любителей, которые считают своим долгом спать в угольной яме и заваливаться под колеса. Я для этой публики музей закрыл раз и навсегда, перестав проводить мероприятия, вызывающие ажиотаж.  Вот у нас есть дрезина, и она, как правило, всех удовлетворяет – после нее уже мало чего захочется.

Сия дрезина была изготовлена в 1920-е и обнаружена экспедицией талицких музейщиков в одном из путейских сараев станции Унор, некогда обслуживавшей Выксунские металлургические заводы. Металлические части сохранились неплохо, а все остальное было воссоздано по воспоминаниям местных старожилов. Ее железный штурвал рассчитан на двоих крутильщиков и мне в напарники достался симпатичный человек в белых брюках, как потом выяснилось – один из частных коллекционеров железнодорожных древностей, часто посещающий это заведение. Нина Павловна сразу предупредила, что дальше отметки 700 метров заезжать не следует – во-первых в расчете сил на обратный путь, а во-вторых – сами увидите.

Метров через двести вокруг дороги стал смыкаться лес и из него на нас сразу же набросилось целое облако оводов и прочей летающей дряни. Сколь мы не налегали на колесо («Вы там давайте без фанатизма, страховка на дрезине не предусмотрена» - упреждал Сергей), легче не делалось. Мухи не напрягаясь летели с той же скоростью, должно быть сказывалась многолетняя тренировка. Так что обратная дорога, вопреки обыкновению, показалась слишком длинной.

Народное творчество

По дороге в Москву я заехал повидать Глеба Городянкина, которому принадлежит вышеупомянутый музей утюгов. Сейчас он организовал еще и выставку народных костюмов из собственной коллекции. Молодой, русобородый хозяин выставки одет в потрепанную, но безмерно патриотичную голубую косоворотку – подлинник позапрошлого века. Впрочем, люди на его выставку приходят также неслучайные. Автобусные экскурсии из Москвы и Ярославля – это само собой, но нередко заходят еще и православные прихожане со знанием дела. Что сами посетители, что их многочисленные дети одеты в такие сарафаны и вышитые крестиком рубашонки, что затмевают некоторые витринные экспонаты выставки. Супруга Глеба Анна просвещает посетителей, отвечая на технические, грамотные вопросы – как кроится вот эта штука или по чем нынче фунт льняной материи.

Как раз из таких пустяков и складывается молчаливый, но созидательный патриотизм новых переславцев – из деятельной любви к ржавым вагонеткам или сосредоточенному вышиванию крестиком. Здоровая атмосфера города является главной причиной того, что Переславль-Залесский становится самым модным среди городов Золотого кольца.

- Но все-таки, почему это происходит именно в Переславле? Почему ты и твои коллеги-москвичи открыли свои музеи здесь? – спросил я Глеба.

- Переславль – самый перспективный из старых городов в окружении столицы, – ни секунды не задумываясь ответил он. – Здесь особая энергетика, пять монастырей, прекрасное озеро, Серегины паровозы, Андреевы утюги и мои чайники. А еще - самый высокий процент частных предпринимателей в Ярославской области. И это при том, что городская администрация отчего-то не считает туризм важной статьей городского дохода, то есть вся инициатива идет снизу. Здесь царь Петр начинал строить русский флот и возрождение России тоже начинается здесь.

- Откуда такая уверенность? – на всякий случай усомнился я.

- Сам вижу. Только в эти выходные сюда наведались пятеро моих знакомых из Москвы. И при этом я давно не слышал, чтобы кто-то из них ездил прогуляться в Коломну или Дмитров. Так что недавно я начал строить в Переславле здание для своего второго музея – спрос будет.

Источник: "Гудок", 04.08.2006 (печаталось с сокращениями),